 |
 |
 |
 |
|
 |
|
 |
|
 |
|
 |
|
 |
|
№1, 2016
СТРАТЕГИЧЕСКИЕ ПРОЕКТЫ КИТАЯ, РОССИИ И СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ ДЛЯ ЕВРАЗИИ
Ю. В. Морозов, к.воен.н., профессор, ведущий научный сотрудник Института США и Канады РАН e-mail: Аннотация. Характерной чертой XXI века является борьба двух тенденций – сохранение однополярного мира под эгидой США и строительство многополярного мира, сторонниками которого является Китай и Россия. Став второй экономической державой в мире, КНР стремится перенести центр экономического развития мира в Азию, где он является основным «драйвером». Для этого Пекин разработал ряд концепций, которые совпадают с интеграционными планами России в Евразии. Однако они не соответствуют планам Соединенных Штатов, старающиеся сохранить свое лидерство в мире. Для этого используются различные программы, основанные на американских концепциях развития мирового сообщества. В статье поставлена цель – дать оценку препонам, препятствующим реализации интеграционных проектов РФ и КНР в Евразии и определить наиболее рациональную площадку для устранения существующих проблем. Ключевые слова: Россия, Китай, США, Центральная Азия, Новый шелковый путь, Один пояс и один путь, Большой Центральная Азия, ШОС, ОДКБ, ЕАЭС. STRATEGIC PROJECTS OF CHINA, RUSSIA AND THE UNITED STATES FOR EURASIA
Yury V. Morozov, Institute of USA and Canada Studies Russian Academy of Sciences e-mail: Annotation. The characteristic figure of the XXI century is the struggle of two tendencies - preservation of the unipolar world under the aegis of the USA and building of the multipolar world which supporters is China and Russia. Becoming the second world economic power, the Peoples Republic of China aspires to transfer the centre of the world development to Asia where it is the basic "driver". For this purpose Beijing has developed a number of concepts which coincide with integration plans of Russia in Eurasia. However they mismatch plans of the United States, trying to keep its leadership in the world. The various programs based on the American concepts of development of the world community are for this purpose used. The object of this article is the view of the obstacles interfering realization of integration projects of the Russian Federation and the Peoples Republic of China in Eurasia and to define the most rational platform for elimination of existing problems. Keywords: Russia, China, the USA, the Central Asia, the New Silk Way, One Belt - One Way, the Big Central Asia, SCO, CSTO, Eurasian Economic Union. Экономические концепции Китая для Евразии16 сентября 2013 г. выступая в Астане, Председатель КНР Си Цзиньпин представил для Евразии проект – «Экономический пояс Шелкового пути» (ЭПШП), имеющий стратегическую перспективу. Его реализация будет способствовать сплочению стран евразийского региона и раскрытию их экономического потенциала[1]. Перспективность реализации ЭПШП обусловлена складывающимися мировыми тенденциями. Первая – в условиях XXI века развивающиеся страны постепенно укрепляются в роли основных «драйверов» мировой экономики. Речь в данном случае идет о Китае, руководство которого до сих пор относят свое государство к развивающимся странам, России, восстанавливающей свой экономический потенциал и о других государствах БРИКС, которые становятся лидерами экономики в Азии, Латинской Америке и Африке. В то время как страны Запада увязли в трясине инициированных ими кризисов на Украине, Ближнем Востоке и Северной Африке, борьбой с миграционными потоками оттуда и в перераспределении сфер влияния в мире. Вторая– появление этих «драйверов» способствует становлению новых центров экономического развития мира. При этом его центр постепенно сдвигается на просторы между Европой и Азиатско-Тихоокеанским регионом. Центрально-Азиатский регион (ЦАР) становится мостом, связывающим Европу и Азию, где на постсоветском пространстве Россия является естественным лидером, Китай же – претендует на лидерство в азиатском мире и заинтересован в стабильной Евразии, где он стремиться развивать экономическое сотрудничество со странами региона. Третья – активизация регионального сотрудничества является реакцией на смену уходящего миропорядка однополярного мира. Фиаско американской «сверхдержавности» заставляет страны теснее интегрироваться друг с другом. Речь идет не только об укреплении региональных экономических связей, но и о создании новых валютных союзов, чтобы совместными усилиями решить глобальную проблему – гегемонию доллара в мировой экономике. Этому, в частности, способствует недавнее вхождение китайского юаня в мировую резервную валюту. С учетом этих тенденций Председатель КНР во время своих визитов в страны Центральной и Юго-Восточной Азии в сентябре и октябре 2013 г., выдвинул инициативу по реализации ЭПШП и «Морского Шелкового пути XXI века» в рамках исполнения единого проекта «Один пояс и один путь». Проект предполагает создание стратегических опорных пунктов для развития внутренних районов государств, участвующих в его реализации, что будет способствовать экономическому преуспеванию стран вдоль «Великого шелкового пути» и содействовать сотрудничеству между цивилизациями. Для этого правительство КНР разработало документ «Прекрасные перспективы и практические действия по совместному созданию экономического пояса Шелкового пути и морского Шелкового пути XXI века». В нем определено основное содержание международного сотрудничества, которое включает 5 пунктов: политическая координация, взаимосвязь инфраструктуры, бесперебойная торговля, свободное передвижение капитала и укрепление близости между народами[2]. В перспективе «Один пояс и один путь» свяжет материки Азии, Европы и Африки. С одного конца этого пути будут находиться активные «драйверы» Восточной Азии, с другого – развитые экономики стран Европы, а между ними - обширные территории государств ЦАР со значительным потенциалом экономического развития. Для их сближения будет создан транспортный мост между Европой и Азией, включающий коридоры экономического сотрудничества «Китай–Монголия–Россия», «Китай – Центральная Азия – Западная Азия» и «Китай–Индокитай». В их основу лягут крупные международные маршруты с опорными точками в ключевых городах и в торгово-экономических и производственных зонах. Основные наземные маршруты ЭПШП пролягут из Китая через Центральную Азию (ЦА) и Россию до Балтийского моря; через ЦА и Западную Азию до Персидского залива и Средиземного моря; через Юго-Восточную и Южную Азию к Индийскому океану. Экономические коридоры «Китай–Пакистан» и «Бангладеш-Китай–Индия–Мьянма» будут связаны с проектом «Один пояс и один путь». Направления морского пути планируется развивать из портов Китая через Южно-Китайское море до Индийского океана и Тихого океана, через Северный Ледовитый океан до Европы. На этих акваториях будут созданы безопасные маршруты с узловыми точками в важнейших портах. Укрепление многостороннего взаимодействия Китай планирует за счет использования преимуществ таких механизмов, как ШОС, Китай–АСЕАН, АТЭС, Форум «Азия–Европа», Диалог по сотрудничеству в Азии и ряда других международных организаций с участием Китая. Реализуя проект по возрождению «Шелкового пути» Пекин старается перенести экономический центр мира в сторону Азии, где Китай является основным «драйвером». Евразийская интеграция по взглядам РоссииКитайские инициативы в рамках проекта «Один пояс и один путь» воспринимается в России с повышенным интересом. Тем не менее, Москва в своих проектах предпочитает использовать термин «евразийская интеграция» и старается сохранить традиционное влияние в одном из важных регионов Евразии - ЦА, для чего у неё есть основания. Во-первых, существующая политическая система большинства государств ЦА гораздо ближе российской, чем какой-либо другой - зачастую в республиках ЦА копируют различные институты и элементы законодательства РФ. При этом подход стран ЦА к проектам, касающимся их судьбы, весьма прагматичен. Он различен от страны к стране, но в целом можно констатировать, что в республиках ЦА готовы поддержать проект любой стороны, если он выразится в финансовых и иных инвестициях, и не будет подрывать основы существующего строя. Поэтому они не особо поощряют западные программы «гуманитарного содействия развитию общества» и всячески поддерживают российские проекты, направленные на развитие национальной экономики. Это касается и магистрали ЭПШП протяженностью более 12 тыс. км, которая позволит государствам ЦА выйти к Балтийскому морю и обеспечить развитие узловых участков на своей территории. Москва также играет положительную роль в поддержании баланса сил в регионе[3]. Во-вторых, стандартом на железных дорогах России и стран ЦА является колея 1520 мм. Она шире, чем колея 1435 мм, распространённая в Китае, США и Европе[4]. Это было сделано с целью обеспечения стабильности пути при его эксплуатации и повышения скорости движения поездов без модернизации подвижного состава, а также – для затруднения противнику снабжение войск, в случае их вторжения в Россию и страны ЦА. Единство стандартов колеи на железных дорогах России и ЦА облегчает перевозку тяжелых грузов на большие расстояния без существенной задержки на перевалочных станциях. И, наконец, в-третьих, стратегические интересы России и Китая в ЦА не противоречат друг другу и близки по вопросам безопасности границ, борьбы с терроризмом, поддержания региональной стабильности и геополитического взаимодействия, направленного на ограничение военного присутствия США в регионе, противодействие курсу на «демократические реформы», ведущему к «цветным революциям». Пекин признает интересы России в ЦА, что увязывает политику КНР в регионе с сотрудничеством с Москвою. Евразийскую интеграцию и укрепление в ней своей роли Москва планирует посредством использования таких многосторонних механизмов, как ЕАЭС, ШОС, ОДКБ, Союзное государство России и Белоруссии и ряда других организаций, где Россия играет одну из ключевых ролей. В 2010 г. три из пяти членов Евразийского экономического сообщества (Белоруссия, Казахстан и Россия) - основали Таможенный союз, предусматривающий единую таможенную политику. С введением в действие 17-ти базовых соглашений между этими странами было объявлено о формировании Единого экономического пространства. В интересах развития этого пространства в 2014 г. в Астане был подписан договор о более продвинутой форме интеграции— Евразийском экономическом союзе (ЕАЭС), к которому в 2015 г. присоединились Армения и Киргизия. Кроме экономических аспектов интеграции укрепляется взаимодействие в сфере безопасности. Здесь основную роль играет ОДКБ, куда входят страны ЕАЭС. Важность ОДКБ для центральноазиатских стран основана на том, что в случае внешней угрозы только Россия и ее союзники по ОДКБ способны прийти им на помощь. Для дальнейшей интеграции в евразийское пространство России необходима некая специфика, чем следование в кильватере Евросоюза, который к тому же антироссийски настроен, хотя Россия испокон веков является европейским государством. 8 мая 2015 года такой путь был избран. В этот день РФ и КНР приняли решение о сопряжении китайского проекта и Единого экономического пространства. Главы двух стран подписали совместное заявление по сопряжению ЭПШП и ЕАЭС. Это позволяет Москве с одной стороны - облегчить решение застарелой проблемы российских дорог и развития инфраструктуры страны, с другой - укрепить российско-китайское сотрудничество на Евразийском континенте. Для этого был создан рабочий механизм по состыковке ЭПШП с ЕАЭС. В октябре 2015 г. был подписан меморандум между РФ и КНР о строительстве высокоскоростной железнодорожной магистрали Москва - Казань – Пекин, сопряженной с БАМом и Трансибом[5]. По территории РФ также пройдет автодорога «Китай - Западная Европа» протяженностью 1965 км. Запуск этой платной трассы запланирован на 2019 г., а стоимость российского отрезка пути составит около 6 млрд. долл.[6] Реализация этих проектов может стать ключевым драйвером роста не только для экономики России, но и для стран Центрально-Азиатского региона. Американские концепции в Центрально-Азиатском регионе и сопутствующие им программыИной характер имеет деятельность Соединенных Штатов в этом регионе. Для сохранения однополярного мира им выгодна дезинтеграция евразийского пространства за счет поддержки радикального национализма, сепаратистских движений и провоцирование внутренних гражданских конфликтов (все это можно наблюдать в Украине, где при поддержке США был осуществлен госпереворот). Это позволяет Вашингтону усиливать свое влияние на ситуацию в регионе и теснее сплачивать государства Евразии вокруг НАТО, где США доминируют. Если же говорить о ЦА и примыкающему к ней Прикаспию, то здесь Соединенными Штатами, прежде всего, движут экономические интересы. С точки зрениягеоэкономики этот регион обладает стратегическими ресурсами – нефтью, газом и ураном[7]. Так, доказанные запасы нефти в ЦА составляют около 27 млрд. т (второе место после запасов в Персидском заливе). Из них материковые запасы – 8,5 млрд. т, а запасы газа оцениваются в 5,5 трлн. куб.м[8]. В акватории Каспийского моря оценки запасов нефти колеблются от 2,3-4,5 млрд. т до 5,4 млрд. т. Прогнозные запасы - от 16 млрд. до 32 млрд. т[9]. Эти запасы почти в 2 раза превышают ресурсы Северного моря и примерно равны запасам Северной Америки, т.е. сопоставимы с ресурсами крупнейших нефтеносных районов мира[10]. В условиях возрастающего значения ядерного фактора, как гаранта от силового давления, важное значение региону придает наличие запасов урана. На Казахстан приходится почти 25% мировых запасов урана, крупные урановые месторождения есть в Узбекистане, Таджикистане и Киргизии. И, наконец, расположение ЦАР на стыке евроазиатских транспортных магистралей является важным фактором не только его экономической, но и стратегической значимости, что особенно привлекает США. Местоположение ЦА, являющейся сердцевиной Евразии, позволяет контролировать практически все его области и влиять на их безопасность. Наиболее ярким примером американского влияния на региональную безопасность стала война в Афганистане. Под прикрытием лозунга “глобальной борьбы с международным терроризмом” Вашингтон начал активно действовать в направлении проникновения в данный регион и укрепления своего влияния на все стороны развития расположенных в нем стран, чтобы обеспечить там реализацию собственных планов. Для этого Вашингтоном были разработаны различные теоретические концепции. Так, в 2005 г. была разработана концепция «Новый шелковый путь» которая тесно связана с концепцией «Большой Центральной Азии» (БЦА), которая активно используется Центральным Командованием ВС США. Обе концепции связаны с именем главы Института Центральной Азии и Кавказа при Университете Дж. Хопкинса Ф. Старра. В журнале «Foreign Affairs» за июль-август 2005 г. он высказался за создание «Партнерства по сотрудничеству и развитию БЦА» - регионального форума по осуществлению серии программ под эгидой США. Их суть сводится к развитию государства ЦА и ИРА без участия РФ, КНР, Ирана и Пакистана. Цель форума – содействовать превращению Афганистана и региона в целом в зону государств с рыночной экономикой, светскими и открытыми системами государственного управления, поддерживающих позитивные отношения с Вашингтоном[11]. Активное участие Пентагона в этом проекте дает основание полагать, что он направлен на военно-стратегическое объединение ЦА и Афганистана под эгидой США. Со временем вовлечение в БЦА и других, прежде всего, соседних государств. Это соответствует замыслам США, связанные с реализацией более крупного геополитического и экономического проекта – «Большим Ближним Востоком», включающий в себя регионы Ближнего и Среднего Востока, Кавказ и бассейн Каспийского моря. Иначе говоря, – пространство, которое охватывает области, богатые ресурсами и удобные для их транзита коммуникационные коридоры. По сути, американские политологи планируют установить через Афганистан тесные связи государств ЦА с Индией и Пакистаном с тем, чтобы ослабить их ориентацию на Москву и Пекин[12]. О влиянии этих идей на Белый дом говорит то, что в октябре 2005 г. госсекретарь США К. Райс реорганизовала южноазиатский отдел Госдепартамента, передав ему вопросы пяти центральноазиатских государств. В апреле 2006 г. на слушаниях по политике США в ЦА в Комитете по международным делам Палаты представителей Конгресса помощник госсекретаря Р.Баучер, опираясь на идеи Ф.Старра, пошел гораздо дальше, доведя их до откровенного идеологического прикрытия продвижения американского влияния в регионе. В своем докладе он ясно дал понять, что не считает Россию и Китай ведущими игроками по установлению связи между Центральной и Южной Азией. Сенатор Р. Лугар, один из авторов доктрины по сдерживанию России, на встречах с министром иностранных дел Казахстана, президентами Туркмении и Азербайджана в ходе своего визита в эти страны в 2008 г. подтвердил, что «в интересах США создание в Каспийском регионе многосторонней системы доставки нефти и газа в Европу для снижения зависимости европейских стран, а также ЦА от российской энергетической монополии»[13]. Вашингтону также важно «увести» нефть ЦА и с китайского направления – в сторону рынка, контролируемого биржами в Нью-Йорке, Лондоне, Токио и Сингапуре[14]. Эти и другие обоснования изоляции России и Китая приводятся в труде «Стратегия Шелкового пути: XXI век»[15]. А на практике - нефть из Казахстана поставляется на Запад в обход России по нефтепроводам «Европа – Кавказ – Азия» и «Баку-Тбилиси-Джейхан», являющиеся элементами американского «Нового Шелкового пути»[16]. Придавая геополитическую завершенность перечисленным процессам, госсекретарь США К. Райс в свое время обсуждала с президентами Афганистана, Пакистана, Казахстана, Киргизии и Таджикистана возможность создания региональной организации, которая ориентировалась бы на США и стала бы противовесом ШОС. В рамках реализации этого проекта США выделили странам региона 1,4 млн. долл. для «облегчения таможенных процедур».[17] Казахстан, Кыргызстан и Узбекистан были приглашены США к участию в программе НАТО "Партнерство ради мира", Вашингтон также пообещал им ежегодно увеличивать финансирование сотрудничества в военной области. В её рамках американцами ведется работа в таких областях, как подготовка кадров, техническое содействие реализации программы США «Каспийский страж» и т.д. Особое внимание уделяется подготовке казахского миротворческого батальона «Казбат» по стандартам НАТО[18]. В Алма-Ате разместилась штаб-квартира НАТО по связям и взаимодействию с государствами ЦА; военные контингенты из республик ЦА несли службу в Афганистане и Ираке[19]. Однако реализация идей БЦА в регионе столкнулась с серьезными трудностями, так как во многом эти идеи были основаны на перспективе быстрой стабилизации ситуации в Афганистане и готовилась после того, как президент Дж.Буш-мл. объявил в 2004 г. о победе над терроризмом. Но по мере осложнения ситуации в ИРА в последующие годы, о многих американских планах и программах пришлось забыть. На этом фоне в 2009 г. была выдвинута уточненная концепция «Нового шелкового пути». В статье, написанной Ф. Старром совместно с А. Качинсом, они вновь провозгласили необходимость для Афганистана стать «круговой развязкой на Новом шелковом пути от Индии до Юго-Восточной Азии, с шоссе и железными дорогами, ведущими на север, юг, восток и запад». В качестве примера можно привести строительство кольцевой дороги в ИРА протяженностью 3362 км, которая использовалась для решения военных задач, включая вывод войск западной коалиции из Афганистана[20]. Идея «Нового шелкового пути» в последней интерпретации несколько смягчена: роль Китая и России не исключается, но основным по-прежнему признается направление на Южную и Юго-Восточную Азию. А акцент на строительстве дорог, свидетельствует о том, что американская стратегия в Афганистане рассматривает эту страну, прежде всего, как «транзитный коридор». Для этого была создана «Северная распределительная сеть» - транспортная инфраструктура в северном (через Узбекистан, Казахстан, и Таджикистан) и северо-западном (через Туркменистан) направлениях. Дружественные администрации Белого дома эксперты представляют это как шаги в направлении реализации концепции «Нового шелкового пути». Однако большинство экспертов считают что идеи Ф.Старра нереализуемыми в связи со сложной обстановкой в Афганистане. В целом, анализируя подходы уходящей в 2016 г. администрации Б. Обамы к политике в ЦА, можно выделить четыре момента. Первый- политика Вашингтона по-прежнему нацелена на формирование БЦА, а также на вовлечение стран региона в сферу своего влияния. В ее рамках американская администрация рассматривает ЦА как объект расширения «зоны ответственности», которая охватывает «дугу нестабильности» (Афганистан, Иран, Пакистан) и ряд других государств региона. Второй- решения, принимаемые Б. Обамой на этом направлении, починены сохранению военного присутствия в ИРА, в качестве стратегического плацдарма по отношению к Ирану и КНР и решения афгано-пакистанских проблем. Это обуславливает увеличение помощи Афганистану и Пакистану в подготовке их армий и сил безопасности и совместные действия против талибов и сил ИГИЛ. 5,5 тысяч военнослужащих США будут находиться в ИРА и после 2016 г. Третий – однако, присутствие США в Афганистане существенно сокращается, поэтому курс Вашингтона в регионе будет формироваться в контексте ограничений ассигнования на оборону и решения новых геополитических задач. Так, 9 февраля 2016 г. Минобороны США опубликовало проект оборонного бюджета на 2017 год. В нем есть несколько особенностей: в 2017 г. оборонный бюджет составит 583 миллиарда долларов, будут увеличены расходы на военные действия за рубежом. При этом основной бюджет сократился на 1,9%; проект перечисляет пять угроз для Соединенных Штатов: со стороны России, Китая, КНДР, Ирана и ИГИЛ. В нем особо отмечается, что основная угроза будет исходить от Китая и России. То есть предполагается, что возникнет соперничество между сверхдержавами; в результате особое значение придается бюджету на исследования и разработки, связанные с новой военной стратегией США - Third Offset, цель которых— получить военное и технологическое преимущество над Россией и Китаем в долгосрочной перспективе[21]. И четвертый - ряд кризисов последнего времени, разразившихся в других регионах мира, вытесняет Центральную Азию из американской повестки дня. Кампания против «Исламского государства» в Сирии и Ираке, кризис на Украине, гражданские войны в Йемене и Ливии, вступление в действие ядерного соглашения с Ираном и противостояние усиливающемуся напору Китая превосходят по своему значению события в Центрально-Азиатском регионе. Поэтому значение Центральной Азии для американских интересов постепенно уменьшается[22]. В перспективе в этом регионе Вашингтон будет использовать имеющиеся рычаги влияния, и делать упор на политику «мягкой силы» и «стратегии непрямых действий». Приоритетным направлением будет сотрудничество с Казахстаном и Узбекистаном. Следует ожидать, что новая администрация США усилит свое «наступление» на государства ЦА и попытки выдавить оттуда Россию и Китай.Эта преемственность вытекает изподдержки, выраженной Б. Обамой разработанному администрацией Дж. Буша плану БЦА[23]. Подводя итоги американским политики в регионе, можно сказать, что на ближайшую и среднесрочную перспективу цели США в отношении стран ЦА вполне конкретны. Они включают: удержание их в орбите американской региональной и глобальной стратегии через экономическое, военно-политическое, идеологическое и культурно-гуманитарное влияние. При этом Вашингтону крайне нежелательно усиление в регионе других держав, в частности России и Китая. Поэтому он будет стремиться реализовать в регионе комплекс первостепенных задач, в том числе, в экономической сфере: получение доступа к энергоресурсам ЦА и прилежащим районам их добычи и контроль маршрутов их поставки на мировые рынки; создание условий для организации, при необходимости, сырьевой блокады Китая; обеспечение контроля над стратегическими запасами урановой руды. В военно-политической сфере: сохранение военного присутствия в ИРА с целью удержания плацдарма для возможного вмешательства в дела Пакистана и Ирана, сдерживания Китая и оказания давления на Россию; обеспечение возможности оперативного реагирования на ситуацию в странах ЦА. В идеологической сфере – подталкивание процессов демократизации в странах ЦА по западному образцу и поощрение их властей в строительстве государств по модели союзной США Турции. В ходе решения этих задач Вашингтон осуществляет меры, направленные на: постепенный вывод стран региона из-под влияния Москвы и Пекина; поэтапное включение государств Азии в торгово-экономические союзы, находящиеся под американским контролем, а также вовлечение их в более активное сотрудничество с НАТО. Это обуславливают появление новых, либо сохранение существующих проблем для РФ и КНР, препятствующих реализации их интеграционных проектов в Евразии. Проблемы, препятствующие реализации китайских и российских интеграционных проектовАмериканские концепции в Евразии создают для Китая препятствия на пути осуществления его интеграционных проектов. Базовым в данном случае является китайско-американское «соперничество-партнерство». Так, из-за политики, проводимой Вашингтоном в Афганистане, обозначилась реальная угроза того что террористы и сепаратисты будут проникать из ИРА в КНР, что негативно повлияет на безопасность в Синьцзян-Уйгурском автономном районе, где планируется прокладка маршрутов ЭПШП. США уже не отрицают тот факт, американо-китайское сотрудничество постепенно сходит на «нет» из-за существования ряда других серьезных проблем: Тайвань, Тибет, Северная Корея, права человека, рост военной мощи КНР и т.д. Китай в свою очередь озабочен созданием США системы ПРО в Тихом океане, эмбарго на поставки «чувствительных» технологий, громадным дисбалансом в торговле[24]. Кроме того, Вашингтон не допустил Пекин к участию в «Соглашении о Транстихоокеанском партнерстве» в АТР, которое было подписано в Атланте в 2015 г. 12 странами, включая Канаду(!)[25]. Китай также не фигурирует и в другом американской проекте - Трансатлантическом союзе. А на Ближнем Востоке, по Персидскому заливу, находящемуся под контролем ВМС США, идет основной экспорт нефтересурсов в Китай. И в случае блокады этого маршрута и установления контроля США за поставками нефти из Ближнего Востока на китайский рынок - это может поставить Пекин в зависимость от Вашингтона в принятии им решений по реализации проекта «Один пояс и один путь». США и Китай, конкурируя между собой за лидерство в азиатской части Тихого океана, генерируют очаги напряженности в регионе. Увеличение военной мощи Южной Кореи, наличие военной базы США в Японии и процесс милитаризации этой страны вызывают озабоченности китайских стратегов. В свою очередь, если КНР попытается решить территориальные проблемы в Южно-Китайском море и присоединить Тайвань силовым путем, это усилит опасения соседних стран и США. В этой связи их отношения с Китаем будут развиваться по формуле: сосуществование, сотрудничество, соперничество и, в крайнем случае, регулируемая конфронтация[26]. Все это сказывается на прокладке маршрутов из портов Китая в южную акваторию Тихого океана. Однако, по сравнению с Китаем, наибольшие проблемы, связанные с реализацией интеграционных проектов в Евразии присутствуют у России. Они также связаны с ухудшением российско-американских отношений. Предметами противоречий между РФ и США являются:расширение НАТО на Восток; Договор об обычных вооруженных силах в Европе; грузино-югоосетинский конфликт; создание системы ПРО в Европе. Явные признаки нарастания охлаждения отношений между Россией и Соединенными Штатами проявились весной 2011 г., когда во время визита в Москву вице-президент США Дж. Байден заявил о неприемлемости для американского политического истэблишмента кандидатуры В. Путина на пост президента России[27]. А на конференции ОБСЕ в 2012 г. госсекретарь Хилари Клинтон, комментируя российские предложения о развитии Таможенного союза и создании Евразийского союза, назвала этот план «новой попыткой советизации региона» и заявила, что Соединенные Штаты работают над мерами предотвращения этого враждебного интересам Запада проекта. Поэтому Вашингтон сфокусировался на недопущении каких-либо интеграционных притязаний Москвы[28]. В 2014 г. Россия своими действиями в Крыму открыто бросила вызов способности США как мирового лидера поддерживать сложившейся после развала СССР миропорядок.Такое поведение в американском восприятии было наказуемо при любых обстоятельствах. В противном случае позиции Вашингтона могли пошатнуться не только в Европе, но и в глобальном масштабе. Поэтому поворот к политике сдерживания России был неизбежен. И он носит долговременный характер. Официальная позиция Белого дома по отношению к Кремлю останется жесткой и не претерпит изменения до окончания президентства Б. Обамы. В случае прихода к власти в результате президентских выборов 2016 г. кандидата на этот пост лидера от Демократической партии – Хилари Клинтон, это будет означать продление санкций против России. Лидер республиканцев – Дональд Трамп, несмотря на пророссийскую риторику президентской кампании, в случае прихода к власти вряд ли решится изменить общий курс США, направленный на сдерживание России в рамках новой «холодной войны». Так, под нажимом США страны, расположенные на западной границе с Россией, стали ускоренными темпами интегрироваться с НАТО, а ЕС вслед за Вашингтоном в 2016 г. продлил на год санкции по отношению к РФ. Помимо проблем с западным сообществом в 2016 году Китай, очевидно, станет той страной, с которой у России больше всего будет экономических разногласий. Ибо пока «разворот в Азию», который провозгласила Москва после введения санкций, не идет дальше деклараций. У правительства нет достаточного финансового обеспечения планов развития Дальнего Востока, поэтому наиболее очевиден конфликт интересов РФ и КНР проявится в реализации проекта «опережающего развития» этого региона и в прокладке транспортного маршрута ЭПШП — из Китая на европейские рынки. Москва хотела бы, чтобы Китай проложил большую часть «Шелкового пути» по территории России. Однако Пекин анализирует и маршруты выхода в Европу в обход России (через Казахстан, Турцию, Азербайджан и Грузию). Это совпадает с планами Евросоюза, который также рассматривает возможности выхода в ЦА не через Россию, а через Турцию и Кавказ для реализации там своих экономических целей, хотя некоторый политический элемент в этих планах присутствует (переориентация ЦА с России и Китая на Европу через члена НАТО - Турцию). Прибалтийские страны соревнуются между собой и с Россией за возможность стать для Китая логистическим центром, имеющим выход к Балтийскому морю[29]. Они рассчитывают заместить российские порты своими морскими гаванями для грузов ЭПШП. Пока что выигрывает в борьбе за «шелковый» грузопоток Литва: в 2015 г. были подписаны соглашения между китайской корпорацией China Merchants Group (CMG) и Клайпедской свободной экономической зоной, а также с Клайпедским портом. CMG планирует построить в Клайпеде логистический парк, а также инвестировать средства в порт и стать управляющим одного из его терминалов. Латвия и Эстония пока не демонстрируют таких успехов в борьбе за китайские грузы, как Литва, однако эти страны обозначали свое намерение подключиться к «Новому Шелковому пути». В конце 2015 г. бизнес-делегация из Китая посетила Латвию, где директор CMG Ху Женг сообщил о планах Китая инвестировать в литовские порты после анализа их возможностей. Эстония также видит свои порты частью «Шёлкового пути», ибо они по сравнению с Литвой обладают более модернизированной инфраструктурой. В таких условиях российские порты, конкурирующие за грузы с прибалтийскими гаванями, рискуют остаться на периферии ЭПШП. Однако, транзит грузов в Европу через прибалтийские государства, обладающие «суррогатной суверенностью», несёт высокие риски для Китая. По словам эксперта А. Карпова «если им скажут перекрыть транзит — они его перекроют. Поэтому наши шансы на эти грузы больше[30]. Вследствие этого Москве необходимо продвигать идею «северного» ответвления «шелкового» маршрута на российские порты Финского залива. Белоруссия тоже претендует на роль хаба на пути грузов из КНР в Европу. Для этого Минск активно укрепляет сотрудничество с Литвой и Латвией. Хотя ещё в 2012 г. президент Белоруссии А. Лукашенко заявил о намерении белорусской стороны перенаправить грузопотоки с Прибалтики на порты Ленинградской области и Калининграда, но это был всего лишь политический ход. На деле Минск расширяет связи с прибалтийскими портами. Так, доля белорусского грузопотока в общей структуре перевалки через Клайпедский порт составляет около 35%. Белорусское госпредприятие «Беларуськалий» отгружает на экспорт около 90% своей продукции через Клайпеду. Такой подход белорусскому бизнесу диктует прагматизм и нынешняя тарифная политика РЖД: везти груз из Белоруссии до Прибалтики ближе, чем до российских морских гаваней, а, следовательно - дешевле. Здесь уместно отметить, что в феврале 2016 г. Евросоюз снял санкции с президента Белоруссии А. Лукашенко, а также со 170 белорусских чиновников. ЕС неспроста поощряет Лукашенко, который фактически не признал присоединение Крыма к РФ и занял скорее проукраинскую позицию по Донбассу. Когда Москва закрыла зону свободной торговли с Украиной, Минск такую зону сохранил, обеспечивая приток в Россию украинских товаров. Наконец, Беларусь отказала России в размещении авиабазы. Все это прямо противоречит выполнению положений Договора о Союзном государстве России и Белоруссии, где в Статьях 2 и 17 сказано, что «целями Союзного государства являются проведение согласованной внешней политики… и единой торговой и таможенной политики в отношении третьих стран…, совместное использование военной инфраструктуры…»[31]. Для России сохраняются и другие межгосударственные проблемы, препятствующие реализации её интеграционных проектов в Евразии. Самые опасные и затратные — с Украиной, которая желает участвовать в реализации ЭПШП, и чьи основные транспортные коридоры обращены к Европе. Киев намерен участвовать в строительстве «Шелкового пути», планируя произвести стык украинской транспортной инфраструктурой с ЭПШП в обход России. Однако финансовый дефолт Украины не позволит реализовать эту идею в ближайшем будущем. Плюс к этому Россия начала реконструкцию и строительство железнодорожных путей в обход территории Украины[32]. Вялотекущими, но представляющими реальную опасность для интеграционных проектов Москвы, являются торговые отношения с партнерами по ЕАЭС — Казахстаном и Белоруссией. Обе страны не готовы поддерживать российское эмбарго против Украины, вступившей в зону свободной торговли с Евросоюзом. Центральноазиатские страны-члены ОДКБ не спешат вслед за Россией сворачивать свои отношения с Турцией. Например, Казахстан не готов жертвовать своими экономическими связями с Анкарой, составляющим около 3,5 млрд. долл. торгового оборота в год. Киргизия, старается выиграть время на обдумывание своих дальнейших действий и ищет способы дистанцироваться от Москвы, не конфликтуя с ней и рассчитывая на дальнейшую безвозмездную помощь. И ещё одна проблема – реализацию проекта ЭПШП по территории РФ предлагается осуществлять за счет внутренних ресурсов России, а также Китая. Однако понижение цен на энергоносители, санкции и общая экономическая конфронтация, внесли изменения в инвестиционную политику РФ и привели к обесцениванию рубля. Экономические показатели страны за 2015 г. снизились в среднем на 4%, доходы населения вдвое сильнее — на 8-10%. При этом экономическая политика РФ по-прежнему плотно привязывает рубль к цене на нефть, которая постоянно падает. Одновременно растет инфляция, в 2015 г. она утроилась по сравнению с 2012 г., достигнув 15,5%. И отвязать рубль от нефти в ближайшем будущем — задача не выполнимая ещё со времен Советского Союза[33]. И на этом фоне РФ регулярно реструктурирует свои зарубежные кредиты. Всего за годы своей государственности Россия простила должникам около 140 млрд. долл. - сумму, которая 3-4 раза покрыла бы дефицит бюджета страны в 2015-2016 гг. и превышает все трансферты российским регионам с 2000 по 2015 г[34]. Часто такое списание долгов часто случается не к месту. Так, РФ простила долг вполне обеспеченному Вьетнаму (9,5 млрд. долл.), где пришлось расстаться с военной базой в Камрани. Ливии (4,6 млрд. долл.) с ее внушительными запасами нефти - незадолго до убийства М. Каддафи; богатому нефтью Ираку (12 млрд. долл.) - после того, как пророссийский режим сменился прозападным. Между тем денег, прощенных этим странам, с лихвой бы хватило на все российские проекты евразийской интеграции. При таком подходе к кредитам РФ зарубежным странам возникает закономерное опасение, что планы Москвы по интеграции в Евразию и состыковки ЕАЭС с ЭПШП могут остаться на бумаге. Тем не менее, выход есть. Для решения существующих проблем с китайскими и центральноазиатскими партнерами по проекту ЭПШП, то идеальной площадкой для этого могла бы стать ШОС. Специфика центральноазиатского измерения ШОС заключается в том, что эти государства в отношениях с РФ и КНР одновременно выступают субъектами политики в сферах экономики, безопасности, и объектами российско-китайских инициатив. Подобный объектно-субъектный характер отношений обусловлен, с одной стороны, независимым статусом государств ЦА, имеющих право на независимую политику, с другой - разностью экономического и политического потенциала этих государств по сравнению с Россией и Китаем. Их экономическое превосходство позволяет Пекину во взаимодействии с Москвой инициировать в регионе проекты, особенно с учетом того, что в настоящее время в рамках ШОС слабо продвигается многостороннее экономическое сотрудничество. Развивая это сотрудничество в рамках ЭПШП, российско-китайские отношения в Евразии получат новый импульс, а совмещение механизмов взаимодействия ШОС и ЭПШП даст возможность использования китайских ресурсов для развития государств ЦА и России. В связи с этим представляется, что программа создания «экономического пояса Шелкового пути» могла бы стать катализатором многостороннего экономического сотрудничества государств ШОС и проводиться под эгидой этой Организации, при координации со схожими программами других международных институтов, таких как ПРООН и ЮНЕСКО. Ссылки[1] Лукин А. В. Идея «экономического пояса Шелкового пути» и евразийская интеграция. «Международная жизнь», №7-2014. [2] Проект «Экономический пояс Шелкового пути и морской Шелковый путь XXI века». Госкомитет по делам развития и реформ, МИД и министерство коммерции КНР. Издано Госсоветом КНР в марте 2015г. [3] Евразийский союз. URL- http://ruxpert.ru/ТС [4] Железнодорожная колея в разных странах. URL- http://www.bygeo.ru/materialy/karty/713-zheleznodorozhnaya-koleya-v-raznyx-stranax.html [5] URL- http://moscowbeijing.ru/ru/ru-analytics/ru-infrastructure/kogda-i-kak-okupitsya-zheleznaya-doroga-moskva-kazan-pekin [6] Зозуля В.Шелковый путь-поворот на Россию. Москва-Пекин, январь-февраль 2016г., С. 12-13. [7] Китай в мировой и региональной политике. – М.: ИДВ РАН, 2003. – С.70. [8] Jarbussynova Madina B. Central Asia: Threats and Challenges. Conference on Central Asia, Global Terrorism and Asia-Pacific Security, 2009. [9] Якубовский В.Б. Геоэкономическое значение Центрально-азиатского региона. Проблемы становления Шанхайской организации сотрудничества и взаимодействия России и Китая в Центральной Азии. – М.: ИДВ РАН, 2005. – С.109. [10] Иванов Э.М. Экономические отношения России со странами Центральной Азии. Российский Институт стратегических исследований. – 2006. – 127 с. [11] Starr, Frederick S. A Partnership for Central Asia // Foreign Affairs. 2005. July/August. URL-http://www.cfr.org/publication/8937/partnership_for_central_asia.html [12] Морозов Ю.В. Стратегия Запада в Центрально-Азиатском регионе в начале XXI века.— М. : ИДВ РАН, 2016. —376 с. [13] Независимая газета №001 (4243) от 14. 01. 2008 [14] Оценка современной политической ситуации в России.URL- http://www.dumaem.ru/index.php?iq=st_show&pr_id=3&rm_id=2&tm_id=5&st_id=928&lid=0&; [15] Парамонов В. Геополитика и Центральная Азия. URL- http://www.irex.ru/press/pub/polemika/05/par/ [16] Красная Звезда от 17.05.2006. [17] Быков П. Большая Игра обязательно закончится. URL- http://archive.expert.ru/expert/05/05-40-86 [18] Русский Викиликс. 15.01.2011. URL- http://ruleaks.net/1776. [19] URL- http://www.km.ru/biznes-i-finansy/2011/11/03/voina-v-afganistane/kazakhstan-ratifitsiroval-dogovor-s-ssha-o-tranzite [20] Нессар О. Афганистан: от экономики войны к экономике добрососедства// URL: . [21] Ватанабэ Ёсикадзу. Военная конкуренция США, России и Китая. URL- http://inosmi.ru/military/20160229/235569386.html [22] Румер Е., Сокольский Р., Стронски П. Политика США в Центральной Азии 3.0.URL- http://inosmi.ru/politic/20160321/235793015.html [23] Морозов Ю.В. Американская политика и стратегия в локальной войне в Афганистане и их влияние на региональную безопасность. – М.: ИСК РАН, 2015. – 200 с. [24] Холбрук Р. Проблемы американо-китайских отношений. The Wall Street Journal. URL- http://inosmi.ru/world/20050531/219983.html [25] Яту Чун. Китай и ТРР. Китай № 11, 2015. С 28. [26] Морозов Ю.В. Перспективы стратегии России в Северо-Восточной Азии в XXI веке. [27] Соловьев Э. Украинский разлом» в российско-американских отношениях. URL-http://www.perspektivy.info/print.php?ID=287471 [28] Бжезинский Зб. Великая шахматная доска. — М.: Международные отношения, 2009. — 280 с [29] URL- http://regnum.ru/news/economy/2049222.html?utm_source=infox.sg [30] Итоги 2015: Россия убивает порты Прибалтики, а Белоруссия и Китай — спасают. ИА REGNUM от 6 января 2016. [31]Договор о создании Союзного государства РФ и РБ от 8 декабря 1999 года. URL- http://www.soyuz.by/about/docs/dogovor5/ [32] "Шелковый путь" в обход колючей Украины. Pravda. Ru от 06.01.2015 [33] Аганбегян А. Густой навар. Кто больше пострадал в кризис — население или бизнес? Аргументы и Факты № 6 от 10 февраля 2016 г. [34] Трегубова Е. Прощённые миллиарды. Аргументы и Факты. № 30 от 4 марта 2014г. Назад |
| Наш партнёр: |
Copyright © 2006-2015 интернет-издание 'Россия-Америка в XXI веке'. Все права защищены.
|