№2, 2012
ВОЕННАЯ
ПОЛИТИКА КАНАДЫ И НОВЫЙ МИРОВОЙ ПОРЯДОК (1987–1994)
Д.А. Володин, кандидат
исторических наук, старший научный сотрудник
Института США и Канады
РАН;
e-mail:
dmvldn@gmail.com
Аннотация.
Статья посвящена пересмотру военной политики Канады
после «холодной войны». Анализ построен на официальных
документах канадского правительства в конце 1980-х –
начале 1990-х гг.
Ключевые
слова: военная политика Канады; «холодная война»;
новый мировой порядок; совместная безопасность.
CANADIAN
DEFENSE POLICY AND NEW WORLD ORDER (1987–1994)
Dmitry
A. Volodin
Ph.D.
(History), Senior Research Fellow, Institute for the U.S. and
Canadian Studies,
Russian
Academy of Sciences e-mail:
dmvldn@gmail.com
Annotation.
The
article is devoted to review of
Canadian defence policy after the cold war. The analysis is based on
official documents of Canadian government in the late 1980s –
early 1990s.
Keywords:
Canadian defence policy; cold
war; new world order; co-operative security.
Термин
«новый мировой порядок» начал широко использоваться в
отечественной и зарубежной литературе с конца 1980-х гг.
Авторство термина и самой этой концепции обычно приписывают
советскому президенту Михаилу Горбачеву. В своем выступлении на
сессии Генеральной Ассамблеи ООН 7 декабря 1988 г. Горбачев
предложил ряд радикальных мер по снижению напряженности в отношениях
между странами Запада и коммунистическим блоком, в том числе
деидеологизацию международных отношений; усиление сотрудничества
между государствами в решении региональных конфликтов и экологических
проблем и сокращение Советским Союзом в одностороннем порядке своих
вооруженных сил на 500 тыс. чел.1
Довольно быстро термин «новый мировой порядок» приобрел
более широкий смысл: наступление нового этапа в международных
отношениях после окончания «холодной войны».
Канада
в тот момент оказалась совершенно неготовой к резкому изменению
международной обстановки и быстрому улучшению отношений между СССР и
США. Правительство консерваторов Брайана Малруни, пришедшее к власти
в 1984 г., видело свою главную задачу в улучшении отношений с
Соединенными Штатами. Важную роль в этом процессе Малруни отводил
укреплению канадских вооруженных сил и поддержке объявленного
Рейганом «крестового похода» против коммунизма.
В
июне 1987 г., в разгар перестройки и «нового политического
мышления», канадское правительство опубликовало Белую книгу по
обороне. Документы такого рода обычно определяют основные направления
военной политики Канады на следующие 10-15 лет (предыдущая Белая
книга по обороне была опубликована в 1971 г. – Прим.
авт.).
Белая книга 1987 г. была выдержана в резко антисоветском ключе,
что было нетипично для Канады, даже во времена «холодной войны»
позиционировавшей себя как «миротворца» и «честного
брокера». Уже в самом начале документа говорилось о провале
надежд на разрядку отношений между Востоком и Западом (на чем
строилась предыдущая Белая книга). В новой Белой книге утверждалось,
что достижение этой задачи невозможно в принципе. В документе
подчеркивалось, что «эти две группы стран, каждая во главе со
сверхдержавой, ведут между собой … борьбу идей и ценностей.
Они придерживаются разных позиций по проведению политики, устройству
общества и экономической структуре. Они занимают разные позиции в
вопросах ценности личностных свобод, важности верховенства закона и
отношений между индивидуумом и обществом»2.
Советский
Союз объявлялся главным источником угроз для безопасности Канады.
Основную угрозу военное руководство Канады видело в возможности
советского ядерного удара по Северной Америке. Другим источником
опасности для Канады назывались советские вооруженные силы,
расположенные в Европе. В Белой книге ясно звучал тезис о росте
советской военной угрозы и увеличении преимущества Организации
Варшавского Договора (ОВД) над НАТО по основным видам вооружений,
особенно по ракетам с ядерными боеголовками, артиллерии и вертолетам.
Белая книга предупреждала, что в случае войны Варшавский блок может
«использовать свое количественное превосходство в людях и
технике, чтобы сломить оборону НАТО»3.
Поскольку
общая военно-политическая обстановка определялась противостоянием
НАТО и ОВД, а главный фронт этого противостояния находился в Европе,
то Белая книга приобрела ярко выраженный европоцентричный характер.
Центральная Европа, говорилось в документе, является географическим
центром более широкого противостояния между Востоком и Западом. Она
является гравитационным центром баланса сил4.
Потому
особое значение приобретали канадские вооруженные силы в Европе. К
моменту публикации Белой книги они включали в себя несколько
компонентов. Основу составляла 4 я механизированная
бригада, размещенная на двух военных базах Германии – в
Ларе и Баден-Зёллингене. В военное время бригада передавалась в
тактический резерв командующего группой центральных армий союзников,
осуществляющих операции в поддержку либо 2-го корпуса (немецкого),
либо 7-го (американского). В Ларе и Баден-Зёллингене находилось и
несколько эскадрилий канадских истребителей (три боевые и одна
тренировочная). В случае начала боевых действий канадская
истребительная авиация входила в состав 4-й воздушной армии.
Основная
проблема канадского европейского контингента заключалась в том, что,
помимо канадских войск, расположенных на юге Германии, к Европе были
приписаны и части в самой Канаде: 5-я канадская бригада быстрого
развертывания и две эскадрильи истребителей. В случае начала военных
действий эти части предполагалось перебросить в Европу для защиты
Норвегии. Кроме того, в случае начала конфликта Канада должна была
отправить на северный фланг НАТО пехотный батальон и дополнительную
эскадрилью истребителей.
Распыление
канадской европейской военной группировки между двумя континентами не
позволяло Канаде полноценно выполнять обязательства по обороне своих
европейских союзников. Переброска 5-й бригады из Канады в Норвегию
заняла бы несколько недель, но даже при успешном развертывании
бригады в Норвегии было бы «чрезвычайно сложно обеспечить ее
нормальное снабжение и отправку подкреплений в случае начала военных
действий»5.
Для
решения этой проблемы правительство изменило район потенциального
применения 5-й бригады и двух расположенных в Канаде эскадрилий
истребителей с севера Норвегии на Центральную Европу. Это означало,
что в случае начала конфликта все канадские вооруженные силы
объединялись в одном «кулаке» в Южной Германии.
По
мнению военного руководства Канады, приход к власти в СССР
М. Горбачева не являлся основанием для внесения корректив в
военную политику Канады. Как отмечалось в документе, «новое
советское руководство продолжает рассматривать мир как среду, которая
расколота на два враждебных мира. Есть все основания полагать, что
долгосрочной целью нового советского руководства по-прежнему является
роспуск НАТО, нейтрализация некоммунистической Европы и ослабление
Запада в целом»6.
Канада
оказалась в довольно сложном положении. С одной стороны, канадское
руководство не могло не реагировать на изменение советской внешней
политики и начинавшуюся разрядку в отношениях между США и Советским
Союзом. С другой стороны, правительству Брайана Малруни было сложно
перестроиться после своей антисоветской риторики и предвыборных
обещаний резко увеличить военные расходы7.
Кроме того, как напоминал Леонард Коэн (Leonard
Cohen)
из Университета Саймона Фрейзера, именно в это время (1987–1988 гг.)
премьер-министр вел исключительно сложные переговоры с Соединенными
Штатами по заключению Соглашения о свободной торговле и старался
избегать любых шагов в отношении СССР, способных вызвать беспокойство
в Вашингтоне8.
Запоздалая
и чересчур сдержанная реакция Канады на новые советские
внешнеполитические инициативы объяснялась и личностью тогдашнего
канадского министра иностранных дел Джо Кларка (Joseph
Clark) –
выходца из Западной Канады, имевшего тесные связи с канадцами с
восточно-европейскими корнями, – который не смог адекватно
оценить происходившие в Советском Союзе перемены.
В
результате пересмотр канадской внешней и военной политики не только
начался позднее, чем во многих других западных странах, но и имел
более противоречивый характер. Это нашло отражение как в выступлениях
канадского руководства, так и в официальных документах МИД и
Министерства обороны конца 1980-х – начала 1990-х гг.
Противоречивость
канадского военно-политического курса стала видна в специальном
приложении к Белой книге, опубликованном в марте 1988 г. С одной
стороны, признавалось, что «в советской внутренней и внешней
политике происходят кардинальные изменения». Подписание
соглашения между Соединенными Штатами и Советским Союзом о ликвидации
в Европе советских и американских ракет средней и меньшей дальности
(Вашингтон, 8 декабря 1987 г.) было объявлено «исторической
вехой», особое внимание военное руководство Канады обращало на
асимметричный характер сокращений: Советский Союз сокращал вдвое
больше ракет, чем Соединенные Штаты (1752 против 869)9.
В тоже время, подчеркивалось, что Канада «будет внимательно
следить за разницей между риторикой и реальностью. Нельзя
игнорировать тот факт, что Советский Союз по-прежнему обладает
военной силой, намного превосходящей нужды самообороны. Берлинская
стена все еще стоит на своем месте, так же как и советские войска в
Чехословакии, Венгрии, Польше и Восточной Германии»10.
Пересмотр
канадской внешней и военной политики по-настоящему начался лишь в
1989 г. Еще в начале 1989 г. канадское правительство
рассматривало военно-политическую обстановку в рамках парадигмы
«холодной войны». Показательно в этом плане выступление
министра иностранных дел Канады Джо Кларка в Университете Калгари 13
января 1989 г. Положительно оценив вывод советских войск из
Афганистана и уничтожение советских ракет СС-20, Кларк скептически
отнесся к самой перестройке, отметив, что «российская история
ни до революции, ни после нее не дает оснований считать, что
Советский Союз в конечном итоге эволюционирует в свободное общество в
западном понимании этого слова»11.
Поскольку,
по мнению Кларка, перемены в Советском Союзе и советской внешней
политике не имели необратимого характера, на передний план опять
выходило соотношение военных сил между Советским Союзом и странами
Запада. Военное же уравнение, несмотря на все инициативы Горбачева,
почти не изменилось. Как отмечал Кларк, «мы должны избегать
эйфории при оценке советских намерений и обращать внимание на
реальные действия советского руководства, а не на публичные
заявления».
Пересмотр
внешней политики Канады начали не военные, а финансисты. В марте
1989 г., в связи с резко возросшим в конце 1980-х гг. дефицитом
федерального бюджета, правительство объявило о сокращении военных
расходов на 2,74 млрд. долл. в рамках первого пятилетнего
цикла нового финансирования вооруженных сил, предусмотренного Белой
книгой по обороне 1987 г. Данная мера в наибольшей степени
затронула программу закупки новых вооружений: были аннулированы планы
по приобретению 10-12 атомных подводных лодок (самого громкого и
противоречивого проекта Белой книги), истребителей CF-18,
патрульной авиации, приборов ночного видения, беспилотных летательных
аппаратов. Кроме того, были заморожены, сокращены или растянуты во
времени закупки новых танков, средств связи, транспортных средств для
Крайнего Севера и бронемашин.
Многие
эксперты уже в 1989 г. отмечали, что такое сокращение военных
расходов с учетом и так многолетнего недофинансирования вооруженных
сил ставит крест как на самой Белой книге 1987 г., так и на
новой военной политике Канады, которую она символизировала.
В частности, Харриет Критчли (Harriet
W. Critchley)
из Университета Калгари отмечала, что сокращение военных расходов,
объявленное в федеральном бюджете на 1989 фин. г., де-факто
означает отказ от новой схемы финансирования вооруженных сил,
предложенной в Белой книге. Запланированное Белой книгой увеличение
военных расходов на 2% ежегодно с учетом инфляции становилось
невыполнимой задачей.
Сокращение
военных расходов ставило точку и на возможности развертывания в
Европе значительного канадского военного контингента. Как поясняла
Критчли, «решение приостановить закупку новых танков и отложить
или сократить закупку вооружений для сухопутных войск означает, что
4-я механизированная канадская бригада останется в Европе с
устаревшим вооружением, а 5-я бригада, которая расположена в Канаде и
может быть переброшена в Европу в случае необходимости, фактически не
будет иметь необходимого вооружения для выполнения своей задачи»12.
Одновременно
с принятием бюджета на 1989 фин. г. канадское руководство
резко изменило и внешнеполитическую риторику. Настоящим прорывом в
этом плане стало выступление Джо Кларка 3 мая 1989 г. в
Канадском клубе в Торонто. Менее чем за четыре месяца отношение к
реформам в Советском Союзе изменилось кардинально: из скептического
наблюдателя Канада превратилась в горячего сторонника перестройки и
«нового политического мышления». По словам Кларка,
«Канада и Запад крайне заинтересованы в успехе Горбачева. Мы
должны поддержать его реформы. Мы должны приветствовать его усилия,
но в тоже время требовать большего»13.
Решающую
роль в изменении внешней и военной политики Канады сыграло резкое
изменение международной обстановки. В течение нескольких месяцев
1989 г. в странах Восточной Европы произошли бархатные
революции, в результате которых коммунистические партии потеряли
власть. В ноябре 1989 г. рухнула Берлинская стена, в течение
многих лет олицетворявшая раскол Европы и являвшаяся фактически
границей между двумя военными блоками. Наконец, в ноябре 1989 г.
состоялся первый за двадцать лет визит канадского премьер-министра в
Советский Союз (последний раз премьер-министр Канады посещал СССР в
1971 г. Тогда этот пост занимал Пьер Трюдо. – Прим.
авт.).
Главным итогом переговоров стало подписание 21 ноября 1989 г.
советско-канадской политической декларации. В этом документе две
страны подвели черту своим отношениям периода «холодной войны»
и объявили о начале нового этапа в двусторонних отношениях. Как
отмечалось в Декларации, «послевоенная идеологическая
напряженность, проявившаяся в период “холодной войны”,
уступает место более позитивной атмосфере, к укреплению которой
Советский Союз и Канада приложат все силы»14.
Пересмотр
внешней и военной политики начался одновременно на двух уровнях –
региональном и стратегическом. Уже 5 февраля 1990 г., выступая в
Макгильском университете, Кларк заявил, что в ответ на революции в
Европе Канада начала пересмотр своей политики в отношении этого
региона. Министр специально подчеркивал, что события в Восточной
Европе «имеют не локальный, а исторический характер»,
важную роль в которых должна была сыграть и Канада15.
Роль Запада, и в частности Канады, должна была заключаться в
максимальной поддержке экономических и политических реформ в
восточно-европейских странах и Советском Союзе. В военном плане такая
поддержка должна была включать и обеспечение стабильности. Сохранение
стабильности подразумевало сохранение НАТО и трансатлантических
гарантий безопасности. Как отмечал Кларк, «в течение сорока лет
европейская безопасность основывалась на обязательствах Северной
Америки по защите Европы. Эти обязательства по-прежнему играют
критически важную роль в процессе перехода к новой системе
европейской безопасности»16.
Одновременно
Канада попыталась найти новые подходы к обеспечению безопасности на
стратегическом уровне. Результатом этих усилий стала канадская
концепция «совместной безопасности» («co-operative
security»).
Впервые эта концепция была представлена Дж. Кларком на сессии
Генеральной Ассамблеи ООН 26 сентября 1990 г. и включала в себя
несколько основных элементов. Во-первых, более широкое и комплексное
понимание безопасности: по мнению министра, «безопасность имеет
теперь много измерений и ее можно достичь только совместно»17
(отсюда и название концепции. – Прим.
авт.).
Во-вторых, в концепции обращалось особое внимание на региональные
механизмы обеспечения безопасности. По словам Кларка, «прекращение
противостояния между Западом и Востоком позволяет странам и регионам
искать решения локальных проблем на локальном уровне»18.
С более активным использованием региональных механизмов обеспечения
безопасности был тесно связан третий важный компонент новой стратегии
– создание взаимного доверия между странами. Меры по созданию
взаимного доверия должны были учитывать региональную специфику. Кларк
признавал, что меры по созданию взаимного доверия между европейскими
странами могут оказаться неприменимы к другим регионам. В четвертых,
важнейшим элементом новой концепции стала заявленная поддержка
продвижения демократии в других странах. Составной частью новой
концепции стала борьба с распространением оружия массового поражения
(ОМП).
Важно
отметить, что концепция совместной безопасности сохранилась во
внешнеполитическом арсенале официальной Оттавы и после ухода Кларка с
поста министра иностранных дел. Сменившая его во главе МИД Барабара
Макдугалл (Barbara
McDougall)
объявила укрепление совместной безопасности одним из трех главных
внешнеполитических приоритетов Канады в 1990-е гг.19
Одновременно она попыталась несколько дополнить и расширить основные
положения этой концепции. К угрозам совместной безопасности были
отнесены: изменение климата и связанные с ним проблемы окружающей
среды; избыточный рост народонаселения; отставание в развитии и
массовые миграции населения20.
Концепция
совместной безопасности оставалась во внешнеполитическом арсенале
консерваторов все время, пока они находились у власти. Однако
содержание концепции постоянно менялось в зависимости от того, какие
приоритеты в тот момент руководство канадского МИД считало наиболее
важными. Например, выступая 17 мая 1993 г. перед «Обществом
Америк» в Нью-Йорке, Макдугалл подробнее всего остановилась на
трех элементах концепции совместной безопасности: на укреплении роли
ООН, новом подходе к миротворческим операциям и усилении региональных
механизмов обеспечения безопасности21.
Из этих трех элементов лишь последний (региональные механизмы
обеспечения безопасности) упоминался в первоначальной версии
совместной безопасности, озвученной Кларком в сентябре 1990 г.
После
падения коммунистических режимов в Европе и распада СССР канадское
руководство опять пересмотрело свою военную политику. Новая военная
политика была изложена в два этапа: сначала 17 сентября 1991 г.
министр обороны Марсель Массе обнародовал базовые установки новой
военной политики и основные количественные параметры развития
канадских вооруженных сил в течение следующих десяти лет, а затем в
апреле 1992 г. новая военная политика была изложена в
развернутом виде в официальном документе 22.
В
изменении военной политики Канады значительную роль сыграл и
экономический фактор – стагнация экономики в Канаде в
конце 1980-х – начале 1990-х гг. и увеличение дефицита
федерального бюджета. Хотя Марсель Массе и подчеркивал, что Канада не
собирается получать никаких «мирных дивидендов», но его
выступление в 1991 г. и сам документ 1992 г. оставляли
впечатление, что финансовый аспект едва ли был не главным при
разработке новой военной политики. Уже в сентябре 1991 г. Массе
объявил о закрытии двух канадских военных баз в Германии. По расчетам
правительства, это позволяло сэкономить 11 млрд. долл. в течение
следующих пятнадцати лет23.
В сентябре 1991 г., правда, Канада еще планировала оставить в
Европе 1 100 военнослужащих, рассматривая как вариант
передислокацию этого контингента на арендованную у США или
Великобритании военную базу. Однако в апреле 1992 г. и этот
контингент показался канадскому военному руководству чрезмерным и
было принято решение полностью вывести канадские войска из Европы.
Всего за три года (1992–1994 гг.) численность вооруженных
сил должна была сократиться с 87 до 76 тыс. чел.
В
качестве главной цели канадское военное руководство провозгласило
создание гибких сил общего назначения, которые позволили бы
правительству с наименьшими затратами решать широкий круг задач, не
обязательно связанных между собой, а не противостоять одной
конкретной угрозе24.
Окончание
«холодной войны» привело не только к началу пересмотра
военной политики на официальном уровне, но и к широкой дискуссии
среди канадского экспертного сообщества. Важное место в таких
дискуссиях заняло определение основ канадской внешней и военной
политики. Впервые их сформулировал еще в 1962 г. крупнейшей
канадский военный мыслитель Роберт Сазерленд25,
предложивший для анализа военно-политического положения Канады
использовать математический термин «инвариант»,
обозначавший постоянную величину, которая не изменяется ни при каких
преобразованиях. Главная мысль Сазерленда сводилась к тому, что
Канада имеет ряд неотъемлемых характеристик – инвариантов,
которые постоянно оказывают влияние на внешнюю и военную политику
страны. Сазерленд выделял три таких инварианта: географическое
положение Канады, ее большой экономический потенциал и общие
национальные интересы, которые приводят к конкретным естественным
объединениям и союзам26.
Важнейшее
значение имел географический фактор. Соседство с Соединенными Штатами
на американском континенте автоматически означало, что Соединенные
Штаты обязаны защищать Канаду от вражеского нападения почти
независимо от желания самой Канады. Такую ситуацию Сазерленд называл
«involuntary
American
Guarantee» –
вынужденные гарантии безопасности со стороны США. Как отмечал
Сазерленд, «насколько можно прогнозировать на длительную
перспективу, соседство с Соединенными Штатами будет центральным
фактом канадской стратегии и основой обеспечения безопасности»27.
Сазерленд
также считал, что в 2000 г. (его прогноз был рассчитан до
2000 г. – Прим. авт.) сохранит свое значение и
большой экономический потенциал Канады. Хотя Канада и не сможет
претендовать на статус сверхдержавы, как Соединенные Штаты и Россия,
она, тем не менее, будет входить в следующую по важности группу
стран, наряду с Великобританией, Францией, Германией, Италией и
Японией.
По
поводу последнего инварианта – «общих национальных
интересов» – Сазерленд говорил, что «нет двух
стран, у которых одни и те же интересы… Однако есть
определенные естественные союзы, основанные на общности интересов»28.
Самым важным естественным союзником Канады – вследствие
тесных экономических связей и зависимости при обеспечении
безопасности –
являлись Соединенные Штаты.
На
фоне окончания «холодной войны» и исчезновения советской
угрозы зазвучали предложения пересмотреть инварианты Сазерленда.
Например, Пол Буто (Paul
Buteux),
директор Центра по обороне и безопасности Университета Манитобы,
предложил шесть своих инвариантов, которые, по его мнению, будут
определять политику Канады в области национальной безопасности после
окончания «холодной войны». К таким инвариантам он
относил географическое положение, континентальный фактор (соседство с
Соединенными Штатами), комплексную взаимозависимость с Соединенными
Штатами (вопросы в сфере обороны и безопасности составляют лишь часть
комплекса канадо-американских проблем), поиск противовесов,
изолированность Канады от всех существующих угроз и стремление к
долгосрочной глобальной стабильности29.
Наряду
с экспертами и само канадское руководство начало выработку нового
понимания роли Канады на мировой арене с учетом базовых характеристик
геополитического положения Канады. Выступая 13 сентября 1990 г.
в Оттаве в Институте имени С. Д. Хау, министр иностранных дел
Канады Дж. Кларк отметил, что, «в отличие от некоторых стран, у
Канады изначально ограничена свобода выбора во внешней политике.
Канада никогда не смогла бы стать великой державой. Численность
населения и размеры экономики слишком малы для этого. Никогда Канада
не могла действовать в одиночку. По всем важным вопросам Канада могла
добиться успеха только в сотрудничестве с другими странами»30.
После
победы либералов на парламентских выборах в октябре 1993 г.
пересмотр внешней и военной политики приобрел более системный
характер. Новое правительство Жана Кретьена решило подготовить новые
Белые книги по внешней политике и обороне. Для этой цели в феврале
1994 г. в парламенте были созданы специальные объединенные
комитеты (из представителей Палаты общин и Сената).
В
рамках пересмотра внешнеполитического курса правительство либералов
провело в Оттаве 20-21 марта 1994 г. специальный форум по
международным отношениям. Помимо экспертов, на форуме выступили все
профильные министры во главе с премьер-министром Жаном Кретьеном.
Среди новых угроз безопасности Канады, появившихся после «холодной
войны», участники форума называли рост народонаселения;
ухудшение окружающей среды; бедность; распространение ОМП; этнические
и региональные конфликты и, наконец, нестабильность государств,
образовавшихся на территории бывшего Советского Союза31.
Основная
нагрузка по пересмотру внешней и военной политики легла на
парламентские комитеты. Специальный объединенный комитет по оборонной
политике за восемь месяцев своей работы провел в общей сложности 47
заседаний, на которых было заслушано 275 свидетелей. Заседания
комитета проводились не только в Оттаве, но и в столицах всех
провинций, а также в штаб-квартире ООН в Нью-Йорке, штаб-квартире
НАТО в Брюсселе и штаб-квартире НОРАД в Колорадо. «Это был
первый за всю историю всеобъемлющий пересмотр парламентом оборонной
политики Канады», – подчеркнули авторы
опубликованного в октябре 1994 г. итогового доклада комитета
«Безопасность в меняющемся мире»32.
В
докладе отмечалось, что окончание «холодной войны»
означает изменение стратегической обстановки не только для
сверхдержав, но и для их союзников, к числу которых относится и
Канада. Авторы выделяли несколько основных характеристик нового
мирового порядка, образовавшегося после «холодной войны».
Во-первых, это общая нестабильность и фрагментарность мировой
системы. Во-вторых, – двухполярный, а не многополярный
характер нового мирового порядка. В-третьих, – появление
новых центров силы, важнейшим из которых является
Азиатско-Тихоокеанский регион (АТР), который «станет движущей
силой развития мировой экономики в XXI в.»,
а это «повлияет на политику Канады в сфере обороны и
безопасности»33.
Усиление
значимости АТР для Канады объяснялось двумя обстоятельствами –
увеличением эмиграции в Канаду из этого региона и большим потенциалом
региона в качестве рынка сбыта для канадских товаров и услуг. В
докладе отмечалось, что усиление экономической значимости региона до
сих пор не нашло отражения в военной политике страны: «интересы
безопасности Канады в регионе не получили даже в последние годы того
внимания, которое они заслуживают, несмотря на многосторонние связи
Канады в сфере обороны с Соединенными Штатами, Австралией и Новой
Зеландией. Не существует тихоокеанского аналога НАТО, и имеются
веские причины, почему это маловероятно в будущем. Но если Канада
собирается иметь влияние в регионе в сфере безопасности, так же как и
в сфере экономики, она должна видеть и быть увиденной (“see
and
be
seen”)»34.
Применительно
к Канаде окончание «холодной войны» и, следовательно,
снижение вероятности ядерного удара по Северной Америке означало, что
некоторые аспекты канадской военной политики нуждаются в
корректировке. Кардинально сократилось значение таких традиционных
функций канадских вооруженных сил, как защита Северной Америки от
советских бомбардировщиков и крылатых ракет; проведение
разведывательных полетов в Северной Атлантике для выслеживания
советских подводных лодок; участие канадских сухопутных сил в обороне
Норвегии и Германии в случае советского нападения и, наконец,
традиционное отношение к резерву как основе для развертывания
многочисленных многоцелевых сил, которые затем будут развернуты за
рубежом, как это имело место во время Второй мировой войны.
В
тоже время, в докладе назывались постоянные факторы, сохранившие свое
значение для военно-стратегического положения Канады и после
окончания «холодной войны».
Прежде
всего, это географический фактор, который «обеспечивает Канаде
такую степень безопасности, которую не имеет почти ни одна страна в
мире».
Во-вторых,
ближайшим соседом Канады, ее лучшим другом и крупнейшим торговым
партнером остается сверхдержава, для которой большое значение имеет
безопасность Канады.
В-третьих,
Канада по-прежнему имеет большую территорию, немногочисленное
население и развитую экономику.
В-четвертых,
Канада является морской державой, которая омывается тремя океанами и
имеет самую длинную береговую линию в мире.
В-пятых,
Канада является северной страной. Как отмечалось в документе,
«демонстрация и защита суверенитета Канады в суровых условиях
Севера всегда будет трудной и дорогостоящей задачей»35.
В-шестых,
экономическая безопасность связана с усиленным развитием
международной экономики.
Важнейшим
вопросом стал также поиск оптимального уровня военных расходов. Как
поясняли авторы, «при проведении этого исследования комитет
ясно отдавал себе отчет о проблемах федерального бюджета. Мы знаем,
что ни одна военная политика не может быть оправдана, если она
проводится не по средствам»36.
В
федеральном бюджете, принятом в феврале 1994 г., правительство
объявило о снижении запланированных расходов на общую сумму около
7 млрд. долл. в течение 1994–1998 гг. В общей
сложности сокращение военных расходов за период с 1988–89 по
1998–99 фин. г., с учетом уже проведенных сокращений,
должно было составить 21 млрд. долл. Как отмечалось по этому
поводу в докладе, «за последние годы произошло не просто
снижение запланированных военных расходов, и даже не сокращение
уровня их роста. С того момента, когда военные расходы достигли
своего пика в 12,26 млрд. долл. в 1990 91 фин. г.,
произошло снижение военных расходов в абсолютном выражении на
715 млн. долл. В реальном выражении это означает сокращение
военных расходов на 13,5 % за последние четыре года. Это и есть
«мирные дивиденды», на которые не без основания
рассчитывала Канада. Эти факты показывают, что Канада такие дивиденды
получила 37.
В
абсолютном выражении численность канадских вооруженных сил должна
была сократиться с 87 тыс. в 1987 г. до 66,7 тыс. чел.
к 1998 г., то есть более чем на 20 тыс. чел., или 24% от их
общей численности. В тоже время, подчеркнули авторы документа, цифра
66,7 тыс. является минимально возможной, чтобы канадские
вооруженные силы могли играть значительную роль как внутри страны,
так и за рубежом38.
Главный
вывод доклада заключался в том, что «в новой
военно-политической обстановке после окончания “холодной войны”
Канада должна сохранить объединенные, боеспособные, хорошо
вооруженные, многоцелевые вооруженные силы, включающие
военно-морской, сухопутный и военно-воздушный компоненты. Эти
вооруженные силы должны быть способны действовать совместно как на
территории Канады для защиты ее суверенитета и безопасности, так и за
рубежом при проведении миротворческих операций и обеспечении
интересов и обязанностей Канады»39.
1
декабря 1994 г., через месяц после парламентского доклада,
правительство представило свою Белую книгу по обороне, в преамбуле
которой можно выделить два важных тезиса: во-первых, публикация Белой
книги означала завершение пересмотра военной политики; во-вторых,
важной составной частью Белой книги стал доклад специального
объединенного парламентского комитета.
По
сравнению с докладом, Белая книга была менее конкретна по содержанию
и более оптимистична в оценках канадских вооруженных сил. В Белой
книге был сильнее выражен финансовый аспект военной политики. Если в
докладе парламента говорилось, что снижение расходов на оборону
достигло предельной точки, то в Белой книге отмечалось, что, «хотя
Министерство обороны и канадские вооруженные силы уже внесли
значительный вклад в сокращение дефицита бюджета, правительство
полагает, что дополнительное сокращение военных расходов и
необходимо, и возможно»40.
Более того, представляя Белую книгу на пресс-конференции, министр
обороны Канады Дэвид Колленетт (David
Collenette)
заявил, что при ее подготовке военное руководство решало две основные
задачи: стремилось сэкономить деньги и сохранить боеспособными все
три рода войск41.
Белая
книга 1994 г. установила более глубокие сокращения вооруженных
сил – до 60 тыс. чел. к 1999 г., а не до
66,7 тыс., как предлагал парламентский комитет.
Белая
книга одобрила все основные предложения парламентского комитета. В
частности, расходы на истребительную авиацию были сокращены на 25% за
счет списания истребителей CF-5,
сокращения общих расходов на обслуживание истребительной авиации и
сокращения количества часов обязательной летной практики для пилотов.
Как
и предлагал комитет, Белая книга объявила о перераспределении
расходов в пользу сухопутных сил. Правда, масштаб увеличения был
понижен на 500 чел. – 3 тыс. вместо 3,5 тыс.
чел. Впервые за всю историю составления подобного рода документов
появился специальный раздел о тихоокеанской составляющей в военной
политике Канады.
Разработка
новой военной политики в связи с окончанием «холодной войны»
оказалась для Канады сложным и болезненным процессом. За восемь лет
(1987–1994 гг.) Канада четыре раза пересматривала основные
документы военного планирования (в 1987, 1988, 1991–92 и
1994 гг.). На процесс пересмотра влияли разнородные и не
связанные друг с другом факторы. С одной стороны, канадскому
руководству приходилось учитывать быстрое изменение
военно-политической обстановки (сильнее всего это сказалось на
европейском ТВД и канадском контингенте в регионе). С другой стороны,
в конце 1980-х – начале 1990-х гг. перед Канадой остро
стояла проблема сокращения дефицита госбюджета, для решения которой
руководство страны сократило численность вооруженных сил на 30% (с 87
до 60 тыс. чел.) и отказалось от закупок новой военной техники.
Правда, сокращение военных расходов и численности вооруженных сил
объяснялось не только бюджетным дефицитом, но и ясным пониманием на
уровне правительства и экспертов, что соседство и союз с единственной
сверхдержавой является более важной гарантией безопасности Канады,
чем любые количественные параметры ее вооруженных сил.
Назад |